Двери психоневрологических интернатов, как правило, закрыты перед посторонними. Узнать, как живут, чем интересуются и что любят жильцы можно по скудным вкраплениям в прессе. Нам удалось встретиться и поговорить с одной из таких женщин*, чтобы узнать, чего ей не хватает и что она мечтает изменить в своей жизни.

«Если б не кесарево, я б нормальная была»

«Мне 48 лет. У меня были и папа, и мама, но они умерли. Я осталась одна, так как ни брата, ни сестры у меня нет. Ко мне никто не приходит.

У меня ДЦП. Я не знаю, какая степень, но тяжёлая. У мамы были тяжёлые роды и ей делали кесарево, а так бы я нормальная была. Я нормальная и была, но я заболела и мне начали делать какие-то уколы. И после тех уколов – всё! На этом всё – я стала больная. Когда я была маленькая, у меня была лёгкая степень, потом с каждым годом становилось всё хуже и хуже. Заниматься некому со мной было…

До того, как я попала в интернат, я жила на улице Ландера. Я любила играть, как все дети, на улицу ходила, с мамой на кухне что-то делала, на стульчике сидела (у меня был специальный стульчик). Друзей у меня не было, с такими детьми я не общалась.

Я нигде не училась, учителя ко мне на дом не приходили. Там некогда было учиться – меня хотели вылечить, но не получилось. Писать и считать я не умею. Буквы я знаю почти все, но читать не могу. Родители пытались меня научить читать, но все маленькие дети – дурные дети, это теперь я понимаю, что надо было учиться.

Когда мне было девять лет, попала в Новинки, там я пробыла почти всю свою жизнь. Некому меня было дома смотреть, мама работала ночью. Я ничего не ела, ничего не пила там – так к маме хотела. Я ж домашняя девочка была, я вообще без мамы не могла быть. Это теперь я все понимаю.

В этот интернат я попала двенадцать лет назад…»

«Доктор сказал: всё, тема закрыта!»

«Раньше со мной экспертизы не проводили. Там в Новинках, когда приходили, они пришли, посмотрели на нас в палате и ушли. Никаких вопросов не задавали.

Когда я проходила экспертизу (в 2015 году – прим. интервьюера), мне задавали три вопроса: сколько мне лет, какого я рода и почему по осени цыплят считают. На последний вопрос я не ответила. Я не знала. У меня не было кур…

Результаты экспертизы мы не знаем, нам никто ничего не сказал. Мы спрашивали у нашего доктора, но он сказал, что тема закрыта».

«Хочу и выпить, и покурить, и почудить»

«Как я решила перейти в другой интернат? Вы, наверное, удивляетесь, почему я столько лет тут жила и об этом не думала. Понимаете, меня все достало. Начальство надоело, надоел опекун. Они нам ничего не дают делать. Питание у нас очень плохое, мы почти сами всё покупаем. Пенсия у нас маленькая, она почти вся идёт в интернат.

Условия в интернате меня не устраивают. Я хочу жить нормальной жизнью. Как все вы. Вы можете и выпить, и покурить. Вы всё можете делать. Так и я могу – и выпить, и покурить, и почудить. Это само собой, не без этого. По праздникам – это не грех. А здесь так нельзя. Здесь нужно только втихаря. Я курю много, да. Я пытаюсь больше, но у меня не получается. Нам разрешают курить, только не в палате. Я втихаря курю в палате, но это тоже нельзя».

«С работниками не всегда дружу»

«С медсестрами и нянечками отношения как когда: когда могу поругаться, а когда могу поговорить нормально, пошутить, посмеяться другой раз. Это не без этого. Как у всех людей нормальных. Я думаю, что с психикой у меня нормально. Я не знаю, но я так думаю.

Отношений с начмедом у меня абсолютно никаких. Он так заходит, посмотрит: «Здесь хорошо, здесь плохо, здесь плохо…О, а здесь тупик!» И пошёл. Всё!

Ко мне приходил психолог. Я сказала, что у меня депрессия, а она мне сказал: «Послушайте музыку какую-нибудь хорошую». Я говорю: «Я позже послушаю». Всё. Мы с ней поговорили…»

«Нас ничему не учат»

«В палате у нас четыре человека, но там люди не понимают у меня…

В палате у меня есть телевизор и DVD. Занятий с нами не проводят. Редко отвозят нас на концерт, вот я была на «Ласковом мае» недавно. Вы знаете группу «Ласковый май»? Я была на концерте, артист дал мне телефон свой, мы с ним поговорили. А так к нам приходит Александр Тихонович (прим. интервьюера – интервью сделано до 2017 года, до смерти артиста), якобы помогает нам».

«Слушаю Круга, потому что я в тюрьме»

«Здесь я смотрю телевизор, у меня есть ноутбук. Хорошо, что есть ноутбук, а то бы я тут сдурнела. Я смотрю фильмы, люблю драмы, чтобы поплакать можно было. Мой любимый фильм «Ты у меня одна», потому что это очень хороший фильм…

Ещё я люблю песни. Михаила Круга люблю. Знаете, почему? А где я нахожусь? Я в тюрьме!

Слушаю аудиокниги. Я люблю слушать про медицину. Мне очень нравится про медицину, теперь я буду переходить на психологию… Теперь я хочу прослушать книгу одну – «Анна Каренина». Я её никогда не слушала, хочу послушать ее.

Ещё я пытаюсь играть в лото. Я пытаюсь. Играю так немножко.

Сейчас ко мне приходят хорошие друзья из церкви. И я езжу в церковь. Вы знаете монастырь в Новинках? Он очень такой красивый. В монастырь я ездила почти каждый выходной. Мне вызывали социальное такси и везли меня.

Если говорить правду, новости я не очень люблю. Знаю, что на Украине война. Делами в нашей стране не очень интересуюсь. Знаю только, что якобы наша страна расцвела, когда Лукашенко встал…»

«Не люблю играть роль»

«Я могу долго терпеть. Я могу промолчать раз, промолчать два, промолчать три, но потом я уже выскажу всё, что я думаю. Например, у нас есть одна санитарка. Она меня долго доводила. Я хочу в туалет, а ей некогда. Ей, видите ли, некогда, ей надо попить кофе или покурить. Я попросилась, потом ещё. Она: «Мне некогда!». Потом я высказала: «Давай работай! Ты получаешь деньги за это!»

У меня характер плохой, будем говорить правду. Будет по-моему так, как я сказала… Я говорю правду. Вот я сказала, что выйду на улицу, вышла. Не люблю играть роль. Я люблю быть самой собой. Всегда. Это правильно.

Моя подруга здесь говорит, что я добрая девочка. Она говорит: «Ты молодец! Ты очень добрая». Я кроме Маши** ни с кем не дружу, другая моя подруга умерла два года назад. У нас в отделении дружить не с кем…»

*Имя героини не называется по этическим причинам.

** Имя упоминаемой изменено.

 Источник текста

Офис по правам людей с инвалидностью