Познакомив читателя с различными проблемами старости, болезненными нарушениями, наблюдающимися в этом возрастном периоде, прежде всего с неврозами, мы коснемся теперь некоторых психических расстройств у пожилых людей.
Понять причины возникновения таких расстройств будет трудно, если не исходить из того, что состояние психики человека во многом определяется социальными условиями его жизни. Приходится констатировать, что с годами человек преклонного возраста, всегда занимавший в семье руководящее положение, начинает ощущать «падение» своего семейного престижа все сильнее по мере того, как его дети становятся взрослыми, получают экономическую независимость, обзаводятся собственными семьями.
Сейчас совместное проживание взрослых детей с престарелыми родителями стало довольно редким явлением. Быстрые темпы современной городской жизни, необходимость устанавливать и поддерживать постоянные деловые и дружеские контакты с большим количеством людей, желание полностью освободиться от опеки старших, сохранить независимость в своих поступках и решениях приводят к тому, что взрослые дети, предпочитают проживать отдельно от них. А ослабление контактов с внешним миром и внутрисемейных связей оказывает отрицательное влияние на психику пожилого человека.
Одно из часто встречающихся нарушений психической деятельности в позднем возрасте - изменения в эмоциональной сфере (от незначительных сдвигов настроения до выраженных депрессивных расстройств). Снижается активность, постепенно сменяющаяся двигательной заторможенностью и апатией. Временами возникают тревога, страх, мысли о смерти. В таком случае у человека пожилого возраста отмечаются однотипные высказывания с пессимистической оценкой всей прошлой жизни. Ему временами кажется, что он недостоин быть среди людей, пользоваться теми или иными благами жизни, обвиняет себя в различных проступках, совершенных в далеком прошлом, в допущенных просчетах, в недостаточной заботе о близких, пребывает в постоянном ожидании какого-то несчастья, уверен, что с ним должно что-то случиться, не находит себе места. Успокоить, отвлечь его от болезненных переживаний не удается.
При таких состояниях обычно необходимо стационарное лечение. В пожилом возрасте могут наблюдаться также расстройства психической сферы, выражающиеся преимущественно в симптомах нарушенного сознания. К моменту их возникновения у больных, как правило, имеются явления авитаминоза и физического истощения, вызванного перенесенной пневмонией, гриппом. Постепенно обнаруживаются нарушения поведения. В основном это проявляется в двигательном возбуждении, картина которого в процессе течения заболевания значительно меняется. Если на первых этапах действия больных еще как-то осмысленны и согласованны, то в дальнейшем они становятся беспомощными и хаотичными. Бессвязная, ускоренного темпа речь оказывается все более невнятной. В бессмысленном наборе слов иногда удается уловить отрывочные высказывания о якобы грозящей больным опасности («грабят», «убивают»), однако оформленного характера эти высказывания не принимают.
Основой всех психотических симптомов является нарушение сознания, степень и глубина которого постоянно меняются. В течение непродолжительного периода времени изменения сознания могут охватывать большой диапазон - от легкого его помрачения с растерянностью и непониманием окружающей ситуации до состояния полного оглушения. Контакт с больными невозможен, они практически не реагируют на обращенную к ним речь, чем-либо привлечь их внимание не удается. Иногда отмечается выраженный тревожно-боязливый фон настроения со страхом. Эти больные (как и больные с описанными выше депрессивными расстройствами) нуждаются в обязательном лечении в условиях психиатрического стационара.
Особо следует сказать о возникающих иногда у людей пожилого возраста атрофических заболеваниях головного мозга. Наиболее типичной их разновидностью является так называемое сенильное слабоумие. Психические расстройства при этой болезни определяются прогрессирующим интеллектуальным снижением. Важно отметить, что здесь поражаются не какие-то отдельные стороны памяти, сообразительности, внимания, а вся интеллектуальная деятельность в целом; кроме того, происходит «отирание» ранее свойственных этим людям особенностей личности, нивелировка характерных черт психического склада. Исчезают всякие интересы, пропадают прежние привязанности, появляются угрюмость, черствость, злобность, сварливость. Критика к своему состоянию отсутствует, сознания болезни нет. Все больше утрачивается способность образовывать новые связи на основе прошлого опыта. Наступает дезориентировка во времени и месте. Больные забывают названия улиц, путают свой дом, квартиру, перестают узнавать знакомых, друзей, близких родственников, не могут вспомнить число, месяц, текущий год, свой адрес, возраст, имя, фамилию, не узнают своих детей, утверждают, что живы их родители (хотя те давно умерли), что сами они еще не в браке. Отмечаются беспокойство, суетливость, действия больных становятся бесцельными и немотивированными.
Со временем наступает полная беспомощность, больные нуждаются в постороннем уходе. Помещение в психиатрическую больницу и проведение лечения не дает, как правило, заметного эффекта. Явления психического распада все более нарастают. Отдельной разновидностью патологии психической деятельности являются довольно часто встречающиеся в позднем возрасте бредовые расстройства. Значительную роль в их развитии играют такие неблагоприятные факторы, как потеря супруга и вызванная этим утрата стабильности, кажущееся недостаточным внимание со стороны окружающих (родственников, соседей), сознание своей ненужности, бесполезности, чувство одиночества, отрицательные эмоции, обусловленные самим фактом старения. Здесь важно заметить, что окружающие нередко трактуют возникшие у людей пожилого возраста неправильные высказывания как свойство «старческого характера», как проявление неуживчивости, «склочности». Однако надо помнить, что это не склочность, не придирчивость, не капризы старого человека, а признаки начинающегося психического расстройства.
История Варвары Григорьевны
Петр Михайлович Сомов, мой давнишний знакомый, был человеком спокойным и немногословным. Он относился к числу людей, которые не умеют да и не любят рассказывать истории. Однако тема, к которой он постоянно возвращался при каждой нашей встрече, как я понял, держала его в некотором напряжении и доставляла ему немало неприятностей. В проходивших между нами беседами Петр Михайлович никогда не жаловался на свое одиночество, хотя и жил бобылем.
Многонаселенная коммунальная квартира, в которой он родился, вырос, схоронил близких, была для него и семьей, и родным очагом. Как известно, любая коммунальная квартира имеет свой устав, свод законов, и свои раз и навсегда установленные порядки. Кому не приходилось видеть листок, вдоль и поперек исписанный фамилиями и телефонами различных служб, прилепившийся где-нибудь возле телефонного аппарата. Или же аккуратно разграфленное расписание дежурств по уборке квартиры. Или годами лежащий у входа до дыр протертый половик - притом что в каждой семье наверняка нашелся бы куда более приличный. Или, наконец, угол, заставленный ненужными чемоданами и ящиками (тоже годами не разбирающийся). Или обтрепанный вконец веник, покоящийся всегда в одном и том же закутке в коридоре. И это все незыблемо.
Кажется, отвались часть дома или начнись землетрясение, а веник останется стоять на своем месте. Попробуйте снять 5-летней давности календарь с чьей-то полки на кухне или переставить утюг, как возникнет смута, возмущение. В силу стойких привычек жильцами всегда поддерживается определенный порядок. Можно утром не убрать свою комнату, не вытереть пыль с мебели, но оставить на кухонном столе невымытую посуду вам не позволят. Все стараются жить так, чтобы поменьше получать замечаний и свести к минимуму любые неурядицы. Хотя я редко бывал в этой квартире, но со слов Петра Михайловича знал биографии всех его соседей.
За последние 2-3 года в их составе произошли перемены. Переехала в новую квартиру приятная старушка Анна Кузьминична с дочкой и зятем, справили на новом месте золотую свадьбу супруги Бирюковы. Лишь с Варварой Григорьевной, въехавшей вместо Бирюковых в соседнюю с Петром Михайловичем комнату, мне не довелось познакомиться. Но то, что поведал о ней Петр Михайлович, вряд ли могло располагать к знакомству с этой женщиной. Варваре Григорьевне шел 63-й год. Близких родственников она не имела. Где-то на Украине жила ее двоюродная сестра, но в гости друг к другу они не ездили, письмами обменивались крайне редко. Не было у Варвары Григорьевны и каких-то подружек и приятельниц. Обычно такие люди большую часть времени проводят на улице, общаясь с соседками по дому, просиживая часами в скверах,
Варвара Григорьевна, напротив, жила отшельницей. В последнее время соседи стали замечать за ней некоторые странности. Главное, что обращало на себя внимание, - это появившаяся у нее подозрительность. Варвара Григорьевна стала относиться к окружающим с недоверием, подозревать их в недобром. Как-то Петр Михайлович застал ее за «смешным» занятием - пересчитыванием ложек и вилок, до этого много лет спокойно лежавших в ящике кухонного стола. Внимание Петра Михайловича привлекло то, что Варвара Григорьевна делала это с каким-то особым усердием, кивая в такт каждому предмету, отправляемому в целлофановый мешок, и беззвучно шевеля губами. Затем она крепко затянула узел на мешочке и, сунув его под мышку, быстро пошла в свою комнату.
Петр Михайлович уже хотел было спросить ее о причинах такого странного поступка, но не решился. Прошло несколько дней, инцидент был как будто забыт. Но вскоре Петр Михайлович стал свидетелем новой сцены. Перед тем как сесть обедать (а все жители коммунальной квартиры ели на кухне), Варвара Григорьевна принесла свой мешочек с ложками и вилками, вынула из него одну ложку, съела немного супа, помыла тарелку, вытерла ее, а ложку снова положила в мешок. Затем, не говоря ни слова, устремилась в свою комнату, держа в одной руке мешок и тарелку, а в другой - кастрюльку с супом.
Когда через какое-то время она появилась на кухне, Петр Михайлович не выдержал и спросил, от кого она прячет свое добро. Варвара Григорьевна ответила, что от воров, которые завелись у них в квартире. Оказывается, она обнаружила пропажу: из ее ящика исчезла вилка. Не какая-нибудь там серебряная или позолоченная. Простая нержавейка. И, как выяснилось, Варваре Григорьевне не было жалко вилки. «Да у меня их на роту солдат хватит», - ворчала она.
Удивляло то, с каким серьезным и озабоченным видом допрашивала она каждого, кто входил на кухню. Не дослушав объяснений, она принималась приговаривать, что ее невзлюбили в этой квартире, что почему-то ни у кого ничего не пропало, только у нее. После этого соседи не называли Варвару Григорьевну иначе как «дамой со странностями». Следующая история, рассказанная мне Петром Михайловичем, именно так ее и характеризовала. Варвара Григорьевна вообразила, что Ольга Павловна (одна из соседок) «пускает» через замочную скважину в ее комнату ядовитый газ. Соседка делает это якобы с целью отравить Варвару Григорьевну и таким образом «избавиться» от нее.
Дело в том, что эта молодая женщина давно уже, как кажется Варваре Григорьевне, зарится на ее комнату. Петр Михайлович сделал попытку спокойно объяснить Варваре Григорьевне, что газ нельзя впустить в одну только комнату, что он моментально проникает во все щели и заполняет собой все пространство. Она на какое-то мгновение задумалась и тут же выдвинула новую версию. Будто бы на ее жизнь покушались, но только с помощью ядовитого порошка. Разведенный порошок «впрыскивали» из спринцовки под дверь ее комнаты. Не случайно же она обнаружила возле двери непонятного происхождения пятна. Чтобы новая история не стала достоянием всей квартиры, Петр Михайлович пригласил Варвару Григорьевну к себе и попросил толком рассказать, откуда у нее родились подобные подозрения в отношении соседки. «А как же, - начала Варвара Григорьевна, - я даже слышала, как она возилась у меня под дверью.
Я дверь быстро открыла и вижу: эта злодейка как ни в чем не бывало подметает пол в коридоре, а сама при этом одну руку держит за спиной. Тут уж сомневаться нечего, - категорично заключила Варвара Григорьевна, - в ней она держала спринцовку». С того дня Варвара Григорьевна буквально потеряла покой. Мысль о том, что комната ее пропитана отравляющим веществом, не покидала ее ни на минуту. Теперь она по нескольку раз в день «отмывала от яда» пол перед комнатой. Когда выходила на улицу, заклеивала бумагой замочную скважину, а щель под дверью прокладывала плотным слоем ваты. То и дело принюхивалась, открывала форточку, разгоняла «ядовитый воздух» полотенцем. Часто просыпалась по ночам от преследовавшего ее «запаха». Около кровати держала наготове необходимые вещи: нашатырный спирт, воду и даже кислородную подушку. Почти ежедневно Варвара Григорьевна предъявляла соседке обвинения в издевательствах и травле, заявляла, что ей хорошо известны причины преследования (соседке нужна ее комната!), грозила судом, устраивала скандалы. Теперь уже прямо в глаза соседи называли Варвару Григорьевну склочницей, злюкой. Варвара Григорьевна не уступала. Она твердо была убеждена в том, что соседка ей специально «строит козни». Разговоров в связи с «пунктиками» Варвары Григорьевны в квартире было много. В конце концов соседи пришли к единому мнению, что причина всему - ее неуживчивый характер, наклонности к ссорам, скандалам, «старческим фокусам». Обстановка в квартире все больше накалялась.
Источник
|