В повседневной жизни мы легко оперируем понятиями «шизофрения», «депрессия», «анорексия». Что на самом деле испытывают люди с подобными диагнозами? Каково это жить с проблемами психического здоровья?

За последние годы британские психологи провели целый ряд исследований с целью изучения личного опыта людей, страдающих теми или иными психическими расстройствами. Вот некоторые результаты этих научных работ.

Депрессия: опустошенность и изоляция

В 2014 году исследователи университета Биркбек в Лондоне опросили семь человек, у которых была диагностирована депрессия. Главной в их рассказах была тема истощения, пустоты и изоляции. «Как будто что-то ушло из меня, забрав с собой мое счастье», «Мне кажется, что моя жизнь заблокирована». Другой важной темой было чувство разобщенности с другими людьми. «Ты как будто один на острове… Ты видишь вдали берег, там находятся все остальные люди, но к ним нет пути». Авторы исследования Джонатан Смит и Джон Родес отмечают, что все опрошенные испытывали одиночество, внутреннюю опустошенность и ощущение, что у них нет будущего.

Обсессивно-компульсивное расстройство: и враг и друг

Проведя опросы девяти человек с диагнозом «обсессивно-компульсивное расстройство» (ОКР), исследователи Хелен Мерфи (Университет Восточного Лондона) и Рамеш Перера-Делкур (Суррейский университет) выделили в ответах три главные темы: «хочу быть нормальным, быть как все», «жизнь не удалась» и «люблю и ненавижу ОКР». Первые две темы связаны с болезненными ситуациями, возникавшими из-за навязчивого поведения. Например, один из опрошенных, снимавший квартиру вместе с другим жильцом, каждый день по часу отмывал ванную чистящим средством, прежде чем решался ею воспользоваться. Однако опрошенные признавались, что им было бы страшно совсем избавиться от навязчивостей, служивших им своего рода подпоркой.

Диагноз «шизофрения» пугает и стигматизирует, но и открывает путь к лечению

В исследовании, проведенном Лорной Хоув из Нотттингенского университета и ее коллегами, были опрошены семь пациентов с шизофренией. Всем им пришлось столкнуться с трудной дилеммой: с одной стороны, им было необходимо узнать свой диагноз, чтобы начать лечение, с другой стороны, он заранее страшил их как позорное клеймо. Они пытались скрывать свой диагноз от окружающих, они отмечали, что врачи пытались обойти пугающее слово, подбирая другие определения как «психоз». «В разговоре со мной люди стараются не произносить этого слова, оно звучит как ругательство». Все участники опроса отмечали неразрешимое противоречие между научным подходом к этому заболеванию, имеющему биологическую природу («химический дисбаланс»), и восприятием их близких и знакомых. «Моя мать только и сказала: я же говорила, все дело в том, что ты экстрасенс…» – призналась одна из опрошенных. Исследователи подчеркивают, что страх больных перед этим диагнозом мешает им своевременно начать лечение.

Селективный мутизм: молчание поневоле

Люди с селективным мутизмом не могут говорить в определенных ситуациях, даже если нет никаких нарушений речевого аппарата и головного мозга. Четыре человека с таким диагнозом были опрошены с помощью мгновенного обмена сообщениями в Skype. Описание их собственных симптомов ставит под сомнение традиционную идею, что молчание при селективном мутизме  — это личный выбор.  «Когда я с моей семьей — я могу быть собой, но когда я нахожусь в обществе других людей – я молчу. В мыслях я общаюсь, но на деле — что-то не позволяет мне ответить. Чем больше я молчу, тем большим неудачником я себя чувствую». Люди говорили о глубоком одиночестве. «Это как наблюдать за реальной жизнью через стекло».

Голоса в голове могут восприниматься по-разному

Клинические психологи из Ноттингема Люси Холт и Анна Тикл изучили семь ранее проведенных исследований, содержавших личные свидетельства пациентов со слуховыми галлюцинациями. Оказалось, что переживания, связанные с «голосами в голове», отличаются большим разнообразием. Кому-то кажется, что голоса звучат в его голове, кому-то – что во внешнем пространстве; одни полагают, что могут управлять голосами, другие нет. Интересно, что те, кто объясняет себе эти галлюцинации химическим дисбалансом в мозге, в меньшей степени чувствуют, что способны управлять ими. Голоса в голове влияют на социальные отношения человека, когда критикуют его друзей или семью. С другой стороны, они порой помогают человеку справляться с одиночеством. «У меня мало друзей…и по-настоящему мне близки только эти голоса, а я близок им».

Сложные отношения с зеркалами

Дисморфофобия – расстройство, связанное с чрезмерной концентрацией человека на каком-то небольшом изъяне своей внешности. Эта озабоченность настолько велика, что мешает работать и взаимодействовать с людьми. Исследователи из Лондонского городского университета опубликовали результаты опроса одиннадцати человек, страдающих таким расстройством. Все они описывали свое сложное отношение к зеркалам, которые их пугают. Одна из участниц опроса, однажды смотрелась в зеркало в течение 11 часов подряд, пытаясь найти ракурс, при котором она понравилась бы себе настолько, чтобы решиться выйти на улицу. «Я выгляжу как чудовище», «У меня мерзкая, отталкивающая внешность», «Все вокруг привлекательны. Я чувствую, что только я одна уродина», – вот типичные ответы опрошенных.

Самоповреждения: некоторых людей успокаивает вид собственной крови

В ходе массового обследования 1100 вновь поступивших студентов-психологов было выявлено 64 человека, склонных к самоповреждениям. Более половины из них признавались, что для них важно увидеть свою кровь. Самое типичное объяснение состояло в том, что это успокаивает. Встречались также ответы «тогда я чувствую, что существую», «это показывает, что я все сделал правильно/поранил себя достаточно глубоко». Те, кому важно было увидеть свою кровь, повторяли самоповреждения в несколько раз чаще других и чаще упоминали при опросе, что для них это способ управлять своими эмоции. Подростков, склонных к самоповреждению, попросили в течение двух недель носить с собой специальное цифровое устройство и при каждом эпизоде самоповреждения фиксировать свою мотивацию. Примерно в половине случаев подростки обозначали ее как способ почувствовать удовлетворение, стимуляцию, боль.

Анорексия начинает управлять человеком

«Анорексия становится твоим другом», – такая формулировка прозвучала в ходе опроса людей, восстанавливающихся после анорексии. – Я чувствовала себя одинокой… но по крайней мере, со мной была моя А». Такое обозначение, как если бы это было имя собственное, не случайно. Как отмечают авторы исследования Сара Уильямс и Мари Рейд, участники опроса признавались, что со временем анорексия становилась в их представлении как бы отдельным существом, с которым им приходилось бороться за контроль над собственным разумом. Вот еще характерное высказывание: «Как будто во мне было два человека: одна часть меня знала, как поступать правильно, другая пыталась увести меня с истинного пути. Ана (такое имя человек дал анорексии) пыталась сбить меня с толку и командовать мной».

Процесс исцеления происходит постепенно, а результаты осознаются внезапно

Несколько лет назад исследователи решили выяснить, как воспринимается самим человеком процесс восстановления его душевного здоровья. Были проведены интервью с 18 женщинами и 9 мужчинами, страдавшими депрессивными и тревожными расстройствами. Ученых интересовало, как пациенты ощущали позитивные изменения в ходе когнитивно-поведенческой терапии. «Все происходило постепенно, но осознание перемен пришло внезапно», – ответил один из опрошенных. Многие из участников могли вспомнить момент, когда это случилось. Вот основные темы, звучавшие в этих интервью: мотивация и готовность («Я был готов на все, чтобы вернуться к себе прежнему», обучение («Я научился изменять свое поведение»), взаимодействие с психотерапевтом («… они не оценивают тебя, не претендуют на то, то видят тебя насквозь»), изменения в самовосприятии («Я сильная личность») и облегчение, которое приносит психотерапия («Это возможность выговориться, освободиться от всего, что гнетет»).

По материалам

сайта Research Digest https://digest.bps.org.uk 

Перевела Анна Саук